Ребенок войны Екатерина Александровна Закревская в свои 90 лет – довольно активная бабушка, которая всегда с готовностью поддержит идею рассказать школьникам о Великой Отечественной войне в разрезе своей личной истории.
О себе она говорит так: «Я принадлежу к тому поколению, которое знает войну не по ее отголоскам, картинам, фильмам или литературным сюжетам, к тем, для кого война на протяжении долгих лет была фоном жизни».
ПРЯТАЛИСЬ В ЛЕСУ
Прежде чем начать рассказ о непосредственных военных событиях, упомянем такой интересный факт.
Дедушка нашей собеседницы Лазарь Маркович Крупейченко на мозырское Полесье приехал с Лоевщины. Ветеран русско-турецкой войны, он был очень грамотным для своего времени человеком. Отслужив положенный срок, домой уехал с наградным золотом, что было обычной практикой в те далекие времена при царском режиме. В Лоеве, однако, не захотел оставаться и с семьей переехал на Мозырщину. Выкупил у пана за полученное золото кусок земли в Белой – так и обосновался здесь, построив дом. Именно в этом доме и настигло семью нашей собеседницы пожарище Великой Отечественной войны.
Екатерина Александровна рассказывает, что, когда началась война, ей не исполнилось и шести лет: «У меня было три брата и две сестры. Сестры Татьяна и Мария вышли замуж и начали жить своими семьями. Старший брат Максим работал в городе закройщиком верхней одежды. Помню, приезжал домой каждые выходные и привозил мне конфеты. Я всегда его так ждала! И вдруг его забирают в армию», – ностальгическая улыбка на лице Екатерины Александровны тут же сменяется печалью и горькими слезами.
…В марте 1943 года сгорела деревня Казимировка вместе с людьми. Пожар был такой силы, что зарево огня освещало улицы Белой – хоть иголки собирай, и был слышен запах горящей человеческой кожи и волос. Тогда сгорела заживо двоюродная сестра Екатерины Александровны вместе с мужем и дочерью.
«В это же время в Белой один из полицаев на бегу крикнул маме: «Собирайте все, что вам дорого. Закапывайте. Белую тоже будем жечь», – вспоминает рассказчица. – Папа тогда закопал в сарае жернова, ножную швейную машинку, мамин ткацкий станок. Но полицаи все равно все нашли. Из ульев, а их у нас было 20 штук, повыдирали весь мед, а потом заткнули их мамиными пуховыми подушками. После мы ушли в лес».
Что можно взять с собой в таких условиях? Мама посадила маленькую Катю на подушку и несла на плечах. Сначала пошли в сторону бора – к Надаткам. Всех, кто жил в лесу, немцы считали партизанами, поэтому начали бомбить лес. В одной из образовавшихся воронок мама оставила малышку, спрятала в надежде, что кто-то из них двоих останется жив, – было тяжело с ребенком на плечах уворачиваться от падающих бомб.
Из-за опасности быть обнаруженными немцами семья нашей собеседницы поменяла укрытие – теперь это были болотистые леса между Белой и Жаховичами.
«Мама очень боялась жить на болотах, потому что я часто болела бронхитом. А это могло быть потенциальной угрозой, ведь кашель мог выдать нас. Но удивительно то, что за все годы лесной жизни я ни разу не заболела», – говорит бабушка.
Тех, кто остался в деревне, надеясь на милость, немцы расстреливали. Дедушка нашей собеседницы Степан
Самсонович Вераксич милости не ждал, но участь его постигла та же. Он был инвалидом, вместо ноги – деревянный протез. Немцы хотели заставить его указать дорогу в лес, дескать, веди, но он показал им свою ногу. Тогда немцы посадили его на телегу – вези. Но и в этот раз Степан Самсонович отказался подчиняться их воле. А ночью, когда мама маленькой Кати прибежала домой, ее отца оставшиеся сельчане уже похоронили.
«Из леса вернулись домой по весне, жили по несколько семей в одном доме, – продолжает Екатерина Александровна. – В деревне уже расположились наши части, а на выезде из Белой в сторону Скрыгалова по левой стороне стоял лазарет. В школу пошла в 9 лет. После войны ее обустроили в доме полицая, сбежавшего в Америку. Учебник был один на всю деревню, а вместо тетрадей – сшитые газетные листы, писала между строк».
РАБОТАЛ НА БАУЭРА
Только что окончил десятилетку в Слободе второй брат – Михаил. Мама даже на выпускной ходила. Но через неделю и его забрали в армию.
Спустя время пришел черед и третьего брата – Василия. Но его забирали не в армию, а на каторжные работы в Германию. В дом Крупейченко явился староста деревни и спросил, обратившись к матери маленькой Кати: «Где Василя дела? Он у меня в списке на Германию». Отец взмолился, дескать, и так уже двоих сыновей забрали, третьего оставь. Но староста был непреклонен, а потом и вовсе сказал: «Может, ему там лучше будет», пригрозив напоследок, что если Василь не явится, то полицаи сожгут хату. А 15-летний подросток тем временем убежал через болотистый лес к сестре Марии в Жаховичи – там прятался, ведь ни полицаи, ни тем более немцы не рискнут, не зная брода, пробираться по топи. Однако отец не выдержал. Чтобы спасти семью, других детей и даже, возможно, самого Василя, отправился к дочери в Жаховичи и слезно просил, уговаривал младшего сына вернуться домой.
«Когда они вернулись, Василь попросил маму напечь в дорогу коржиков, – продолжает Екатерина Александровна. – Собрали котомку, и папа повез его в город к строящемуся тогда мосту через Припять – именно здесь была переправа на Калинковичи, откуда в товарняках полесских парней и девчат увозили в Германию. Помню, папа рассказывал, что Василь сел на пол и помахал ему на прощание рукой. Это было летом 42-го».
Из Белой в Германию на принудительные работы увезли десять парней и девушек. Прибыли они в трудовой лагерь в городе Айзенберг – своего рода невольничий рынок, где каждый бауэр мог выбрать себе бесплатную рабочую силу. Лагерь – голое поле, обнесенное забором с колючей проволокой. Василь сразу же заболел тифом, и его как неработоспособного бросили под забором умирать. Девочки-односельчанки не смогли остаться равнодушными, даже под угрозой смерти: возвращаясь с полевых работ, они подбрасывали Василю то морковину, то гнилую картошину, которые он потом втихаря сгрызал. Вот так, питаясь подброшенными украдкой овощами, Василь выкарабкался.
Позже он работал на ферме у одного бауэра: доил коров, на огороде управлялся – выполнял всю черную работу. Однажды не удержался и выпил немного свеженадоенного молока – руки от голода уже тряслись. А бауэр взял и померял, оказалось, что недостает пол-литра молока. Избил он тогда Василя так, что живого места не было.
Незадолго до освобождения Василь оказался на заводе, где делали ящики для боеприпасов. А освобождали ту территорию, на которой находился завод, американцы. По воспоминаниям брата Екатерина Александровна рассказывает, что они вели себя очень жестоко, порой даже не различая, где немец, а где пленный, – стреляли куда попало. Один из таких освободителей агитировал Василя уехать в Штаты.
«Чего скрывать, многие уехали, но я хотел только домой, – когда-то, еще будучи при памяти, рассказывал сам Василь. – А еще в глаза очень бросался внешний вид американцев и советских солдат. Наши – измученные, уставшие, потрепанные, нередко даже без воротничков, но в глазах – Победа. А американцы все как один лощеные, форма хрустящая, в одном кармане духи, в другом – виски».
Перед возвращением на родину были фильтрационные бараки в Мурманске, куда всех освобожденных из немецкой неволи советских граждан привезли ночью. Вытряхнули из товарняка и сказали: «Вы тут жить будете. Сейчас переночуйте, а завтра будем строиться». А кругом – белая пустыня. Снега по грудь. Несколько дней прожили в снегу, потом отстроили бараки, на работу Василь ходил в шахты добывать мыло. А на родине с войны вернулся домой брат Михаил. Мама тогда ему сказала: «Надо навестить Василя». Среди прочих продуктов положила яблоки, зеленые помидоры собрала. Пока Михаил доехал до Мурманска, помидоры поспели. Соседи Василя по бараку сказали, что не будут есть эти яблоки. Пусть Михаил сменяет их на базаре на хлеб. За одно яблоко давали булку хлеба.
После Мурманска Василь отслужил в армии, в стройбате. Потом отучился на тракториста-машиниста и 50 лет проработал на тракторе в родной деревне. Сейчас Василию Александровичу 99 лет. Здоровье, к сожалению, уже очень подводит, и он не смог самостоятельно рассказать свою историю. За него это сделала со слезами на глазах младшая сестра Екатерина Александровна.
Ольга ЛАСУТА
Фото Сергея ШАПОВАЛОВА
