Чернобыльский след прошел через души и сердца.
26 апреля 1986 года – день, который останется в сердцах навсегда. Чернобыльская трагедия стала той точкой отсчета, когда мирный атом стал враждебным и унес десятки людских жизней, искалечил сотни судеб. Люди, рожденные после катастрофы, вряд ли когда-нибудь смогут представить масштабы случившегося бедствия. Но есть те, кому довелось сполна испытать на себе все его последствия.
Каждый выполнял свою работу
Геннадий Владимирович Летун, временно исполняющий обязанности председателя Мозырской общественной организации ликвидаторов аварии на ЧАЭС, тот день запомнил на всю жизнь.
– 26 апреля 1986 года я работал водителем в автоколонне «Мозырьсельстрой» и находился в командировке в Брагине, – рассказывает Геннадий Владимирович. – Все было как обычно. Никто ничего не сообщал. Пока не выполнили заказ, никто домой не уехал. Только спустя некоторое время узнал о том, что произошла страшная трагедия в Чернобыле.
А уже 22 февраля 1987 года пришла повестка из военкомата. Меня отправили водителем в чернобыльскую зону на банно-прачечный комбинат в село Ораное, что в двух десятках километрах от АЭС. Там солдаты проводили дезактивацию и стирали зараженную форму, а я ее затем отвозил и привозил очередную партию одежды. Пробыл я там до 2 мая 1987 года. На этом моя служба в Чернобыле закончилась.
Конечно, о радиации имели представление. Но никто не знал, какие последствия могут быть в будущем. Каждый добросовестно выполнял свою работу. Что нам говорили, то мы и делали. Запомнились неубранные поля дикой пшеницы и кукурузы – с момента аварии прошел уже год, а поля так никто и не убирал. И пшеница, и кукуруза росли сами по себе. А сколько грибов было в лесах!
В пустых селах во дворах стояли мотоциклы, брошенные лодки с навесными моторами. В песочницах – детские игрушки. В домах на столах и полках находилась консервация, на стенах висели семейные фотографии. Было ощущение, что люди только что покинули свои дома и куда-то ненадолго вышли. На самом деле все было куда страшнее и печальнее.
Всем коллегам желаю беречь себя, чаще встречаться, не терять чернобыльского братского духа, который помогал нам тогда выстоять и помогает жить сегодня. Крепкого здоровья, успехов и терпения!
Миг, когда жизнь перевернулась
Геннадий Валентинович Денисов – ликвидатор, одним из первых призванный послужить делу общечеловеческой важности. Так о миссии тех, кто был экстренно призван на службу в чернобыльскую зону, говорили весной 1986 года. То время Геннадий Валентинович вспоминает со слезами на глазах, ведь за два месяца службы в войсковой части, дислоцировавшейся в Киевской области, близ села Ораное (30 км от Чернобыля), ему довелось испытать весь спектр последствий действия радиации.
«На момент трагедии на ЧАЭС мне был 31 год, я работал на буровой. Повестку от военкома принесли прямо на работу. Положение тогда было сродни военному, ведь сразу с рабочего места нас забрали в войсковую часть в Калинковичи. На следующий день всех призывников посадили в большую открытую машину ЗИЛ и стали возить по домам, чтобы взять необходимые вещи и документы. А еще через день нас уже отправили в чернобыльскую зону». На вопрос «Осознавал ли молодой семейный человек в расцвете лет, что это за трагедия и чем она чревата?» Геннадий Денисов отрицательно качает головой. Ведь времени опомниться у призванных мужчин не было: нужно было в момент мобилизовать все свои моральные и физические силы, чтобы приложить руку к общему делу по ликвидации последствий чрезвычайной ситуации.
Служил Геннадий Валентинович в звании командира-дозиметриста. «В наши обязанности входила проверка на наличие радиации привезенной из зоны спецодежды и ее обработка. Довелось поездить и по различным объектам», – рассказывает о времени своей службы ликвидатор. Ежедневную проверку уровня полученного излучения проходили и сами военнослужащие. Геннадий Денисов вспоминает, что в его карточке стояло значение в 6,7 рентген.
Не обошла стороной чернобыльская трагедия и жену ликвидатора. На тот момент она работала в трансагентстве, откуда ее отправили помогать в эвакуации жителей Наровлянского района. Свое возвращение домой ликвидатор вспоминает так: «Когда приехал в Мозырь, встретил меня только тесть. Теща забрала детей и отвезла их в Пермь к сестре. На улицах тогда было непривычно тихо. Люди разъехались кто куда…»
Взрыв реактора, по словам нашего собеседника, стал точкой невозврата для многих сфер жизни. Например, в районе деревни Мерабель раньше находился пионерский лагерь «Юный нефтеразведчик». Это живописное место в лесу, которое за время своего существования слышало сотни счастливых детских голосов. После трагедии там навсегда поселилась тишина. Так же произошло и с некогда одним из самых крупных в Беларуси речным портом, находящимся на станции Пхов. Во время ликвидации последствий взрыва судна возили к реактору песок. Накопив непомерное количество радиации, они подлежали захоронению, а вместе с ними из порта ушла и жизнь. Но это несоизмеримо с теми последствиями, которые прочувствовали на себе люди. Геннадий Валентинович с сожалением признается, что радиация стала причиной многих болезней, одолевших его семейную чету. И это самое страшное, ведь нет ничего дороже здоровья и жизни человека.
Память об ушедших живет вечно
Владимир Леонтьевич Лузан – товарищ Геннадия Валентиновича. 30-летнего парня призвали на службу в ту же часть, правда, немного позже. Как и Геннадию Денисову, Владимиру Леонтьевичу повестка пришла неожиданно. Работу на Мозырском ЗКД пришлось оставить на целых полгода.
«Туда шли без особого страха, ведь мы все по жизни патриоты: Родина позвала, и мы исполнили свой долг», – говорит наш собеседник, делая акцент на том, что, возможно, в силу своего неведения молодые люди попросту не осознавали масштабы случившейся катастрофы. Единственное, за что у молодого мужчины болела душа, – это семья. Ведь в Мозыре остались жена и двое малолетних детей. «Я очень переживал, справится ли супруга одна, как они будут здесь без меня».
Во время службы Владимир Леонтьевич стал мастером участка, военнослужащие которого занимались стиркой спецовок работавших в чернобыльской зоне людей. «Что-то стирали, что-то подлежало захоронению. А вообще часть занималась доставкой, снабжением», – вспоминает Владимир Лузан.
С того момента и по сей день ликвидаторы, по словам нашего собеседника, поддерживают связь друг с другом, ведь всех их объединило одно общее горе. «У нас функционирует организация ликвидаторов и инвалидов ЧАЭС «Дапамога», благодаря которой людям, пострадавшим от аварии, оказывается всяческая помощь. Правда, многих из тех, с кем я служил, кого знаю лично, уже нет в живых. А терять близких тебе людей очень тяжело. Кажется, сегодня ты говорил с человеком, а завтра его уже не услышишь…»
Когда Владимир Леонтьевич говорит о возвращении домой после службы, на его лице появляется улыбка: «Мы были рады уже тому, что просто вернулись». Справедливости ради стоит сказать, что омрачилась радость спустя время, ведь организмы людей, побывавших в 1986 году в чернобыльской зоне, – это «бомба» замедленного действия: с годами накопившаяся в человеке радиация бьет по каждому органу. Сегодня Владимир Лузан старается достойно проживать каждый подаренный Богом день, ведь жизнь продолжается.
Вместо послесловия
Многие знают о Чернобыле только по книгам. Но лишь общаясь с теми, кто лицом к лицу встретил смертельный дым чернобыльского взрыва, понимаешь, насколько огромным мужеством нужно обладать, чтобы в первых рядах, не задумываясь, броситься в пекло реактора. Когда вспоминаю разговор с Иваном Михайловичем Шавреем, который в 1986 году проходил службу в ВПЧ-2 по охране Чернобыльской АЭС, по коже бегут мурашки. В 2020 году Ивана Михайловича не стало, но его история до сих пор живет в моем сердце.
25 апреля 1986 года Иван Шаврей вместе с братьями Леонидом и Петром заступил на службу. Весна тогда выдалась очень теплой и, казалось, что ничего не предвещало беды. Но в 24.00 сработала пожарная сигнализация, а взрывы на четвертом энергоблоке, словно молния, пронзили слух Ивана Михайловича. Уже через несколько минут подразделение было на крыше и приступило к тушению пожара. Братья Шавреи были в числе первых, кто принял на себя удар. Когда Иван Михайлович рассказывал о тех страшных 15 минутах (а больше находиться вблизи реактора пожарным не разрешали), пока его сослуживцы пытались ликвидировать пожар, меня невольно подергивало. А он лишь улыбался, мол, меня с братьями Богородица охраняла. Накануне дежурства Ивану Шаврею приснился сон: по небу разлилось яркое зарево, в очертаниях которого на землю смотрела Богородица с младенцем на руках, а в глазах ее были слезы. Мама тогда сказала сыну, что это недобрый знак, и лишь после того, как пораженный лучевой болезнью пожарный очнулся в Московской больнице, пришло осознание произошедшего. На себе Иван Михайлович прочувствовал весь ужас лучевой болезни. Но страшнее всего молодому человеку было видеть, как в палатах за натянутой пленкой умирают ребята из его подразделения.
Крепкий, статный, всегда улыбающийся и умеющий приободрить в любой жизненной ситуации – таким запомнили Ивана Шаврея все, кто хоть раз имел удовольствие с ним общаться. Таким остался он и в моей памяти.
Сегодня от чистого сердца хочется сказать «спасибо» всем тем, кто принимал участие в ликвидации последствий взрыва на Чернобыльской АЭС. Благодаря вам мы можем улыбаться каждому новому дню.
Александра КИРИНСКАЯ.
Фото Сергея БОРОВИКА.
