Хочу рассказать о близких и дорогих людях, память о которых будет вечно жить в моем сердце. 5 июля 1943 года хутор Спримачев, где в 1919 году родилась моя бабуля Екатерина Адамовна Суржицкая (Грищенко) и где жило большинство наших родственников, сожгли фашисты, которых привели туда полицаи…
Деревня после войны так и не смогла полностью возродиться. Потому что не хватило бабьих сил отстроиться. Из 126 жителей хутора в живых осталось чуть более 40 человек, большинство из которых – женщины. На месте тех трагических событий теперь стоит обелиск, который напоминает нам о трагедии. Стараюсь по возможности бывать там. Навожу порядок. Хутор находится среди лесного массива, где дубы касаются неба. Местность болотистая. По лесной дороге не всегда можно проехать даже в летнее время. Для моей семьи это святое место, именуемое малой родиной. Это земля, в которой живут наши корни, где покоятся мои предки…
Когда думаю о бабуле, появляется восприятие чего-то очень родного, близкого и дорогого. Никогда не думала, что память 3–5- летнего ребенка способна отложить в своих тайниках информацию, которая попала к нему случайно. У меня отложилось то, что говорила и рассказывала бабушка другим людям.
Впервые я это поняла, когда была в гостях у ее подруги Тамары Николаевны, которая вспоминала о ней, говорила много теплых слов о земляках, называла фамилии и имена людей, с которыми пришлось жить и трудиться бок о бок после войны. Оказалось, что и я что-то могла вспомнить и добавить. Произвольно всплывали в памяти фамилии, а Тамара Николаевна смотрела на меня удивленно и говорила: «Откуда ты это знаешь. Ты же совсем маленькая была?..» А я и сама не знала, откуда в моей голове всплывали образы людей, разные фамилии, моменты общения с ними… Потом я на некоторое время просто забыла обо всем. А после очередного похода в зональный архив, где удалось отыскать некоторые документы, воспоминания опять накатили.
Я рассматривала документы и посемейные списки. Читала фамилии сельчан и как будто слышала бабушкин голос. В памяти вновь всплывали фамилии людей, о которых она рассказывала. Бабушка вспоминала о войне: говорила о том, как во время карательных мероприятий сидела в болоте вместе с соседями и другими сельчанами, которым удалось убежать с Заболотья. Рассказывала о том, как пряталась со своими маленькими детьми (моей мамой Таней, ее младшим братом Иваном и дочерью Евой), как жили в землянке посреди болота, как корову с собой привели, чтобы детей молоком кормить. Как каратели сожгли деревню до последней хаты. Людей предупредили партизаны, и они спаслись, убежав в лес. С бабушкиных рассказов я знала фамилии многих людей, которые отпечатались в памяти. Какой же запомнилась мне бабушка?
У нее был добрый и мягкий характер, и вместе с тем, казалось, что не было такого дела, с которым бы она не справилась. К сожалению, она не рассказывала ничего о своих родителях: отце Адаме Альбертовиче Суржицком, своих дядьях (братьях отца Иосифе, Антонии, Янине, Станиславе), сестре Марии-Магдалене (отчество я знаю по архивным данным), маме Лукерье.
Бабушка вспоминала, как вместе со своей старшей сестрой Ольгой хотели выжить и уберечь от голодной смерти детей. Сестра жила в деревне Заводный Остров, что в нескольких километрах от Заболотья. У Ольги было 2 детей, а у бабули трое. Питались тем, что можно было собрать в лесу: грибами, ягодами, ловили угрей в канавах, собирали щавель, из лечебных трав заваривали чай. Летом она набирала большие корзины черники (в каждой почти по два ведра) и несла в Мозырь, чтобы продать ягоды на рынке. Ягоды расходились быстро. Черника у нее всегда была крупная, сладкая и чистая. На вырученные деньги покупала хлеб. Взваливала корзины на плечи и несла домой за 40 километров, чтобы накормить всех своих и запас сделать на несколько дней. Ольга в это время смотрела всех детей. Выжили не все: в 1944-м умерла Ева. Моя мама хорошо помнит, как носила маленькую сестричку на руках, хотя самой шел всего лишь пятый годик.
Бабуля нечасто вспоминала о том горьком периоде, но когда начинала говорить, то ее рассказ всегда заканчивался чем-то смешным. Мы слушали, смеялись и, наверное, не воспринимали всё так серьезно. А она, даже когда смеялась вместе с нами, в глазах сохраняла глубокую грусть. Как радушная хозяйка, она очень любила принимать гостей. Всегда старалась всех вкусно накормить и проследить, чтобы никто не ушел голодным. Аромат ее блинов на закваске помню и сейчас. А фруктовый кисель, похожий на теперешнее желе, который она разливала в глубокие тарелки, мы наперебой уплетали ложками. Про фаршированную рыбу отдельный разговор. Когда мне, будучи взрослой, пришлось впервые фаршировать рыбу, я вспомнила, как это делала бабуля, – руки сами все повторили. Еще когда была ребенком, я не задумывалась, почему бабушка никогда не ездит на могилы к своим предкам, почему в семье не вспоминают ее родных. И только позднее поняла, что это трагические страницы нашей истории. Вот почему деревня Спримачев навечно останется в уголках моей памяти и в моем сердце.
2022 год объявлен Годом исторической памяти, уважения к ушедшим поколениям, которые строили и защищали наше настоящее. Очень важно сохранить героическое наследие и правду обо всех периодах жизни белорусского народа, как и память о многих поколениях, своих корнях в каждой белорусской семье. Передо мной веер пожелтевших фотографий, за каждой из которых история и судьба. В руках подлинные документы, написанные чернилами и увесистая пачка ответов из архивов. В них мои корни, судьба моего рода. Щемящее чувство любви к близким и дорогим людям, забота которых согревала меня в детстве, наполняет мою душу и сегодня. Чувство преданности к тем, кого я знала, чьи рассказы часами любила слушать, никогда не покинет меня и будет прочным стержнем любви к родине. Чувствуя привязанность к своим корням, мы лучше понимаем себя, черпаем веру в будущее, обретаем силу и гордимся национальной принадлежностью: «Мы – белорусы!»
Наталья КРАВЕЦ,
мозырянка.
