В Беларуси дату 26 апреля 1986 года по-прежнему вспоминают как одну из самых трагических в истории – авария стала крупнейшей техногенной катастрофой века. Сегодня мы с большой благодарностью вспоминаем о тех, кто минимизировал последствия произошедшего, а живым свидетелям той катастрофы предоставляем слово…
«Выполняли свой долг. Никто не задумывался о последствиях»
Анатолий Лобанов не особо любит вспоминать то время, когда произошла катастрофа на Чернобыльской АЭС. Тогда, после службы в армии, он, находясь в должности начальника караула военизированной пожарной части г. Мозыря, получил приказ ехать в Наровлянский район на ликвидацию последствий аварии…
Анатолий Лобанов нес дежурство в ночь с 25 на 26 апреля 1986 года, во время которого произошел пожар в д. Прудок. Он и его боевые товарищи справились с очагом возгорания и благополучно вернулись в расположение части. А утром, как как обычно, отправились отдыхать.
«В то время вся информация об аварии на ЧАЭС была засекречена, – рассказывает Анатолий Андреевич. – Даже мы, спасатели, узнали о ней только 28 апреля. А уже на следующий день рано утром первая группа мозырских пожарных отправилась в Наровлянский район. Такими группами, в каждой из которых было 6–7 человек, мозыряне ездили вахтовым методом в зону отчуждения. Наше подразделение тогда перешло на работу в трехсменном режиме: сутки – дежурство в части, сутки – отдых и сутки – работа в 30-километровой зоне».
Сводный отряд во главе с Анатолием Лобановым первый раз поблизости от реактора оказался 1 мая 1986 года.
«Работали мы менее чем в 30-ти километрах станции, – говорит Анатолий Андреевич. – Местные жители деревень Тешков, Довляды, Дёрновичи начали покидать дома. Нам пришлось прокладывать водопровод, дезактивировать автомобили, людей и территорию. На улице стояла нестерпимая жара. Во рту все время пощипывало. Привкус йода неприятный».
Но тогда никто не задумывался о последствиях. Приказ есть – выполняй! Перед пожарными стояла задача всеми силами хоть как-то сдержать радиацию от распространения. Особенно опасны были лесные и торфяные пожары, которые вспыхивали практически ежедневно по всей зоне отчуждения.
Мы поинтересовались у собеседника, насколько он осознавал опасность от происходящего.
«Какая опасность? Нам было не до этого. Случилась авария, отправили, мы поехали. Понимали, чем дышим. Но мы и так по долгу службы каждый день рисковали жизнью. Раз погоны надел, значит выполняй приказ. Для защиты носили ОЗК (общевойсковой защитный комплект), респираторы. Но сколько там проходишь в респираторе, когда на улице плюс тридцать два?»
Отметим, что Анатолий Лобанов вместе со своим отрядом периодически ездил в зону отчуждения до октября–ноября 1986 года.
«Мою деревню тоже выселили»
Один из тех, кто участвовал в ликвидации последствий катастрофы на ЧАЭС, – Григорий Казмерчук. Сегодня он работает водителем в ОАО «Мозырьпромстрой». Рабочий день начинается в 8.00. Ремонтная база, где его самосвал МАЗ проходит плановый ремонт, находится за городом, но каждое утро Григорий Казмерчук приходит за полчаса до начала работы – сила многолетней привычки.
«Я родом из деревни Дворище Хойникского района, – рассказывает Григорий Иванович. – Учился в местной школе, деревня тогда была большая, полторы тысячи с лишним жителей, а затем окончил в Мозыре ГПТУ № 84 геологов, некоторое время работал в этой сфере. Дальше всё как у всех: служба в армии, женитьба. Затем переехал в Мозырь. Работал в автопарке № 2, в один из майских дней 1986 года нам ставят задачу заниматься эвакуацией из зоны поражения. Мы все были военнообязанные, поэтому добровольцев из строя никто не вызывал – поехали все. Как у Пушкина в «Капитанской дочке»: «На службу не напрашивайся, от службы не отговаривайся». Я работал тогда на «Колхиде», первая задача – вывозить людей. В основном это был Брагинский район, деревни Савичи, Гдень – эта деревня вообще в 15 километрах от Чернобыльской АЭС. Сейчас сложно представить, но тогда в обеих деревнях жили больше тысячи человек. Люди тяжело расставались с родными краями и, по сути, с прошлой жизнью. Не было времени не спеша попрощаться, пришлось все нажитое оставить в один день, хотя и надеялись, конечно, что это ненадолго. Бесконечные слезы, а у кого-то уже и сил не было плакать, хотя отвозили мы их недалеко, по Беларуси: в Светлогорский и Минский районы. Впрочем, уже через год люди стали возвращаться, причем не только старики, но и молодежь. А потом начали возить стройматериалы – надо было помогать обустраиваться на новом месте. В 1994 году пришел на работу в ОАО «Мозырьпромстрой», здесь работаю до сих пор…»
В беседах с людьми, работавшими в зоне радиационного поражения, часто возникает тема здоровья. «Пока не жалуюсь, – размышляет Григорий Иванович. – Наверно, здесь каждому свое. Из товарищей, которые работали со мной, уже никого нет в живых. Но в памяти, когда вспоминаешь то время, остались все. А здоровье это или что еще – сложно сказать. Наверно, потому что я родился в тех краях, мне было проще: ничего в голову не брал, думал в основном о работе – говорят же, что все болезни от нервов. Мою деревню тоже выселяли, но родители не поехали: отец прожил 78 лет, мама – 74 года. А те, кто уехал из родных мест, в итоге умерли раньше… Встречаемся с земляками на Радуницу».
Жизненный оптимизм Григория Ивановича поддерживает его прекрасная семья: две дочки и шесть внуков – тема белой зависти многих коллег и знакомых. Желаем Григорию Ивановичу Казмерчуку легких дорог, удачи, здоровья, успехов!
Сергей БОРОВИК,
Дмитрий КУЛИК.
Фото авторов.
