Исполнилось 100 лет со дня рождения человека, который без малого четверть века многое решал на американском направлении внешней политики Союза Советских Социалистических Республик (СССР). Это – Герой Социалистического Труда, Заслуженный работник дипломатической службы Российской Федерации, Почетный доктор Дипломатической академии МИД России, кавалер пяти орденов Ленина, ордена Трудового Красного Знамени, ордена Знак Почета, целой россыпи медалей Анатолий Федорович Добрынин. 75 лет назад он попал в дипломатию по сталинскому призыву. Именно тогда перспективный авиационный инженер А.Ф. Добрынин поступил в Высшую дипломатическую школу, связав с дипломатией всю оставшуюся жизнь.
Звездный час в дипломатической карьере героя очерка – нахождение на должности Чрезвычайного и Полномочного Посла СССР в Соединенных Штатах Америки (США). Президиум Верховного Совета СССР назначил его на эту должность 4 января 1962 года, а освободил 19 мая 1986 года. Ни один советский, ни один российский дипломат не возглавлял столь долго посольство в зарубежной стране. За это время А. Ф. Добрынину пришлось выполнять указания пяти высших руководителей Коммунистической партии Советского Союза (КПСС), иметь дело с шестью главами американской администрации.
Ознакомление с его деятельностью на должности Чрезвычайного и Полномочного Посла СССР в США дает основание считать Анатолия Федоровича самым выдающимся из всех советских послов. Он единственный среди них пополнил корпус Героев Социалистического Труда. Есть определенный знак в том, что именно с А. Ф. Добрынина началась история Заслуженных работников дипломатической службы Российской Федерации,
Очень важно отметить, как главу дипломатического представительства воспринимали в стране пребывания. Представляется типичной оценка, данная американским государственным деятелем, дипломатом и экспертом в области международных отношений Генри Киссинджером. Последний многократно общался с Добрыниным и будучи Советником президента США по национальной безопасности, Государственным секретарем США, и не занимая никаких должностей во властных структурах. Генри Киссинджер свидетельствует: «Добрынин был свободен от склонности рядовых советских дипломатов к мелким препирательствам для демонстрации своей бдительности перед начальством; он понимал, что во внешних делах репутация надежности является важным капиталом. Человек тонкий и организованный, обаятельный внешне и внутренне неизменно осмотрительный, Добрынин парил в верхних эшелонах Вашингтона с редким искусством. Сочетание незаурядного дипломатического таланта с апогеем подпиравшей его личные усилия советской геополитической мощи позволило Добрынину стать самым влиятельным послом СССР в Вашингтоне за всю историю советско-американских отношений».
Все, кто имел дело с этим послом, неизменно подчеркивали, что он был переговорщиком от бога, признанным мастером установления контактов. Трудно назвать представителей американской политической, экономической, военной, научной, образовательной элиты, с которыми не установил бы контакты Анатолий Федорович за время своей американской командировки. Собеседников не могли не располагать следующие моменты. Посол настолько блестяще овладел английским, что говорил без всякого акцента, никогда не являлся на встречу с переводчиком. Очень редкими были случаи, чтобы он что-то записывал. Память у посла была феноменальная. Инженерный склад ума предопределил просто восхитительную инженерную память. А она была весьма кстати, когда затрагивались принципиально важные для обеих сторон проблемы разоружения и контроля над вооружениями.
На сайте Дипломатической академии МИД Российской Федерации читаем: «Добрынин по возвращении с важной беседы обычно закрывался в кабинете и бисерным почерком точно записывал содержание разговора в виде шифротелеграммы в Москву. Но этим посол не ограничивался: он либо в той же телеграмме, либо сразу вслед за ней давал анализ беседы или полученного сообщения, вскрывал мотивы демарша, предлагал конкретные ответные ходы… Добрынин поднял роль посла до участника выработки решений по крупнейшим вопросам мировой политики».
В своих контактах с правящими кругами США Чрезвычайный и Полномочный Посол СССР блестяще сочетал тайные и обычные дипломатические каналы. По инициативе Анатолия Федоровича появилась прямая телефонная линия между возглавляемым им дипломатическим представительством и высшим органом исполнительной власти США. Возможность напрямую позвонить хозяину Белого Дома была чрезвычайно важна для советского посла.
Высшее руководство требовало от посла вносить максимальный вклад в снятие проблемных комплексов в двусторонних отношениях. Эти комплексы были неизбежны по причине сталкивания интересов сверхдержав, постоянно демонстрировавших глобальную вовлеченность. Интересы СССР и США сталкивались во всех регионах планеты. Поэтому невозможно назвать значимое направление внешней политики, которым бы не занимались те, кто трудился в здании советского посольства на 16-й стрит в американской столице. Конечно, Центр формулировал главный приоритет и, естественно, каждый хозяин данного здания знал, за что, прежде всего, надо браться. Обращаем внимание на то, что назначение Добрынина на должность посла произошло через 144 дня после появления Берлинской стены, которое считается апогеем Берлинского кризиса 1958-1961 гг. Несомненно, новый посол должен был стремиться к разрешению фундаментальных противоречий между сверхдержавами на предмет решения германского вопроса и проблемы Западного Берлина. Именно так его инструктировали в Москве перед отъездом в Вашингтон.
Однако пройдет относительно немного времени, и в эпицентре советско-американских отношений окажется совсем иной регион, совсем иная проблематика. Речь идет о драматических событиях, происходивших вокруг острова Свободы в 1962 году. В этой связи есть смысл привести следующий пассаж из книги А. Ф. Добрынина «Сугубо доверительно»: «За долгие 24 года моей работы в качестве посла СССР в США пришлось пережить немало драматических и напряженных событий, которыми изобиловали советско-американские отношения в период холодной войны. Пожалуй, наиболее запомнившимся был опаснейший Карибский кризис 1962 года, впервые поставивший мир на грань ядерной катастрофы».
Предыстория этого кризиса такова. В Вашингтоне резко отрицательно восприняли победу кубинской революции 1 января 1959 года. Вашингтон был крайне заинтересован в свержении нового режима. При его активной поддержке имела место интервенция контрреволюционеров на Кубу в апреле 1961 года. Контрреволюционеры потерпели поражение. Но долгосрочный план под кодовым наименованием «Мангуст», который министерство обороны и Центральное Разведывательное Управление совместно представили на рассмотрение хозяину Белого Дома, свидетельствовал о том, что США на этом не остановятся. План получил полную и безоговорочную поддержку президента США Джона Кеннеди, уверенного в скором свержении режима Кастро. Москва и Гавана были едины в том, что единственным контраргументом кубинской стороны в создавшейся ситуации явилось бы размещение на Кубе советских ракет средней дальности с ядерными боеголовками. Естественно, путь интервентам на остров Свободы был бы заказан. Заключение соответствующего советско-кубинского соглашения не заставило себя долго ждать. Монтаж этих ракет на кубинской территории стал свершившимся фактом. У США было предостаточно технических средств, чтобы его обнаружить. Дата обнаружения хорошо известна: 14 октября 1962 года. Ракеты достигали Нью-Йорка, Вашингтона, Чикаго, других крупных городов. Через четыре дня глава советской дипломатии А. А. Громыко и глава советского дипломатического представительства в Вашингтоне А. Ф.Добрынин встретились с главой американской администрации Д. Кеннеди. После встречи Громыко сразу же посылает Хрущеву сообщение о настроениях руководства США. Главный тезис министра был сформулирован следующим образом: «Все то, что нам известно о позиции правительства США по кубинскому вопросу, позволяет сделать вывод, что обстановка в общем вполне удовлетворительная … Военная авантюра США против Кубы почти невероятна». В тот же день, сразу после отлета Громыко в Москву Добрынина срочно вызвал к себе Государственный секретарь США Дин Раск. Посол явился в строго назначенное время. Часы показывали 18.00.
Американская сторона довела до сведения советского посла, что есть все основания констатировать наличие серьезной угрозы национальной безопасности США по причине перевозки на остров Свободы наступательных вооружений СССР, развертывания в руководимой Фиделем Кастро стране баз для основного сегмента транспортируемых вооружений – ракет средней дальности. Любое транспортируемое на Кубу наступательное вооружение СССР отныне причислялось Вашингтоном к объектам сверхжесткого карантина без всяких «но» и «если».
Добрынин сразу после разговора с Раском поехал в посольство. В его книге «Сугубо доверительно» читаем: «Вернувшись в посольство, я минут пятнадцать-двадцать провел в одиночестве в своем кабинете, чтобы немного «остыть» и по возможности взвешенно оценить обстановку. Разговор с Раском вызвал у меня понятную тревогу. Я впервые так остро почувствовал всю серьезность ситуации. Дело явно шло к крупному и опасному кризису в отношениях с Соединенными Штатами». Квинтэссенция его доклада в Центр была такова: СССР и США находятся на волоске от войны. Доклад был отправлен в столицу советской федерации в тот же день. Первый Секретарь ЦК КПСС, Председатель Совета Министров СССР Никита Сергеевич Хрущев со всей серьезностью отнесся к этому докладу. Необходимо было оперативно принимать конструктивные решения. В этом отношении наиболее преуспел глава советского дипломатического представительства в Вашингтоне. Именно с именем Добрынина специалисты по истории международных отношений не без оснований связывают кульминацию развязки Карибского кризиса. Имеется в виду тайная встреча в здании Министерства юстиции США, происходившая в ночь с 27 на 28 октября 1962 года. Ее участниками были глава настоящего ведомства Роберт Кеннеди и советский посол. Роберт Кеннеди приходился родным братом тогдашнему хозяину Белого Дома. О чем тогда договорились эти люди? О том, что советские ракеты на острове Свободы и ракеты США на территории их союзника Турции одновременно становятся объектами демонтажа.
Анатолий Федорович сыграл существенную роль в появлении советско-американских договоров, соглашений, которые органически вписались в глобальную архитектуру, отвечали делу поддержания стратегической стабильности. Именно так следует оценивать Договор об ограничении систем ПРО, Договор о принципах взаимоотношений между СССР и США, Соглашение о недопущении ядерной войны, Договоры об ограничении стратегических вооружений в 1972 и 1979 гг. Конечно, перечисленные документы согласовывались и на других переговорных площадках. Более того, на этих площадках находился эпицентр их разработки с привлечением отраслевых министров, дипломатической элиты, высших военных чинов, высококлассных экспертов. Но не раз и не два на данных площадках возникали тупиковые ситуации, которые затем разруливал Добрынин в доверительных беседах с представителями американских компетентных органов. Плюс основательная аналитическая работа, которая проводилась подопечными посла и самим послом до начала межгосударственных переговоров. Возьмем, например, Договор об ограничении систем ПРО. Переговоры на предмет его разработки стартовали в 1969 году, а зондаж настроений американской стороны глава дипломатического представительства начал в середине 1960-х гг. У обеих сторон были сильные противники договора. Надо было пробивать стену недоверия и в конце концов Добрынину это удалось.
В бытность Анатолия Федоровича Чрезвычайным и Полномочным Послом СССР в США сформировалась добрынинская дипломатическая школа. Через возглавляемое им дипломатическое представительство прошли многие соотечественники героя очерка, которые впоследствии обосновались в элите общества, продемонстрировав внушительный карьерный рост. Полный перечень соответствующих лиц занял бы слишком много места. Поэтому назовем только некоторых из них. Александр Александрович Бессмертных дошел до должности Министра иностранных дел СССР, Юлий Михайлович Воронцов, Георгий Маркович Корниенко были вторыми лицами в союзном внешнеполитическом ведомстве. Уровень заместителя Министра иностранных дел СССР стал пиком карьеры для Виктора Павловича Карпова, Виктора Георгиевича Комплектова, Вадима Петровича Логинова. Сергей Иванович Кисляк, Анатолий Васильевич Торкунов, Виталий Иванович Чуркин достигли самых больших высот в своей карьере в постсоветской России. Первый и третий стали заместителями главы внешнеполитического ведомства, второй уже 27 лет возглавляет кузницу кадров для российской дипломатии – Московский государственный институт международных отношений (Университет) МИД Российской Федерации.
Конечно, нельзя недооценивать и деятельность героя очерка до и после 24-летней американской командировки. Исходя из имевшихся у него служебных полномочий, он вносил вклад в разработку и осуществление внешней политики государства. Если взять период с момента окончания Высшей дипломатической школы до 1988 года, то получается постоянный должностной рост. 6 марта 1986 года Анатолий Федорович был избран Секретарем ЦК КПСС. По тогдашним официальным советским понятиям это была вершина карьеры. Но ему пришлось заниматься связями КПСС с зарубежными коммунистическими партиями. В то время международное коммунистическое движение испытывало тяжелейший кризис. Проблемы по этому направлению политики КПСС зашкаливали. Международное коммунистическое движение полностью себя исчерпало в том виде, в котором оно существовало на момент избрания героя очерка Секретарем ЦК КПСС. Кроме того, Добрынин никогда не занимался подобным кругом вопросов. Естественно, это был не тот участок работы, где опытнейший дипломат мог себя проявить. В сентябре 1988 года герой очерка переезжает из Старой площади в Кремль. Отныне его место в советской табели о рангах становится менее значительным. Вплоть до исчезновения СССР из политической карты мира он был советником официального главы советского государства. Горбачев поначалу давал Добрынину отдельные поручения в области внешней политики. Это, прежде всего, проявлялось в период подготовки советско-американских встреч на высшем уровне. Но затем участие опытнейшего дипломата во внешнеполитическом курсе команды Горбачева было довольно скромным. В постсоветский период Анатолия Федоровича постоянно можно было видеть на Смоленской площади. Он входил в состав советников-консультантов российского внешнеполитического ведомства.
Горбачев поступил бы правильно, если бы поставил Добрынина вместо Громыко в 1985 году. На мой взгляд, это была самая подходящая кандидатура для замены Громыко, у которого, во-первых, был почтенный возраст и, во-вторых, выявились серьезные сбои со здоровьем. Но Горбачев принял самое неудачное решение в своей кадровой политике, остановив выбор на Шеварднадзе. Если бы Добрынин стал преемником Громыко на посту Министра иностранных дел СССР, удалось бы избежать предательства национальных интересов СССР, которое было характерно для Шеварднадзе.
Выдающийся дипломат ушел из жизни 6 апреля 2010 года.
Михаил Стрелец,
доктор исторических наук, профессор Брестского государственного технического университета.
